На днях ведущий Первого канала Владимир Познер в своем Instagramе рассказал, как ему было стыдно перед крайне цивилизованным человек, крайне правильных взглядов из самой Европы, за нас с вами, дикарей убогих, которые наклеивают на автомобили надписи «Можем повторить» и «На Берлин». «Ехал я вчера в машине с одним моим французским приятелем. Он знает русский язык, но без деталей. И вот мы едем – и он видит на заднем стекле впереди идущей машины картонку с такой надписью «Можем повторить!». И он спрашивает меня, а что имеется в виду. Я мог бы сказать ему следующее. Есть такой контингент людей у нас, которые спят и видят, чтобы была война. И они, те, которые не имеют никакого опыта войны, которые вообще ее не испытали, потому что те, кто испытал, они бы прокляли тех, кто так говорит.
Так вот они, ссылаясь на прошлую войну, как бы грозят противнику. «Можем повторить!» – то есть готовы снова потерять почти тридцать миллионов человек, готовы на то, чтобы еще десятки миллионов стали калеками, чтобы миллионы детей выросли сиротами или без отцов, чтобы тысячи наших сел и городов были снесены с лица земли, чтобы наша страна была отброшена на несколько десятилетий – все это мы «Можем повторить!». И еще я сказал бы ему, что такое отношение внушают людям некоторые наши политики и некоторые наши журналисты. И что вот эти люди, которые «готовы повторить» – безмозглые, мерзавцы, достойные презрения. Равно как и те, которые грозятся, что мы способны «их» превратить в «радиоактивный пепел», забывая о том, что они то же самое способны сделать с нами. Я мог бы все это сказать своему французскому приятелю, но не сказал. Потому что стыдно», — рассказал Владимир Познер на своей страничке. https://www.instagram.com/p/Bph9jvblDmz/
Как достойный презрения безмозглый мерзавец, отвечу «популярному ведущему». Правда, решительно непонятно, чего стыдиться пану Познеру, он к той войне не имеет вообще никакого отношения от слова совсем. Мать — гражданка Франции Жеральдин Люттен, отец Владимир Познер, сын эмигрантов, покинувших советскую Россию в 1922 году, работал в американской компании Metro Goldwyn. Во время войны папа Владимира Жеральдома Дмитрия Познера, как нарекли стыдливого мальчика при крещении, не пошел в сопротивление партизанить, а вместе с семьей дал по тапкам в США. https://ria.ru/spravka/20140401/1002023724.html
Если вдруг пан Познер возмутится формулировкой про столь малый героизм отца, то, во-первых, мне, как мерзавцу, можно. А во-вторых, мой дед после ужаса 1941-го и трех лет немецкого концлагеря «Шталаг 2Б» не в цивилизованную американскую зону ответственности, а как нормальный русский дикарь сел на танк и поехал громить дивизию СС, а затем брать Берлин. И вот тут, когда сын мигранта, который о войне знает по рассказам и фильмам начинает рассуждать как здесь было паршиво моей семье, то самое мягкое слово — это лицемер.
Может быть Владимир Жеральдом Дмитрий Познер уже после окунулся в горнило войны и увидел весь этот ужас? Так нет, в биографии нет ни слова про его посещение хоть одного военного конфликта. Не царское это дело в грязи лежать хоть с автоматом, хоть с камерой, из теплой уютной студии думается о высоком гораздо лучше, чем из окопов под Горловкой. Но раз уж месье решил порассуждать о войне, то стоит ему о ней рассказать, как оно происходит на самом деле. Узнать не от героя, а как раз от такого вот мерзавца, у которого на авто висит «С Днем Победы». Действительно, война от гламурной тусовки дальше чем Марс. Там нет ничего красивого, зато много грязи, мата, воняет, опять же, так что столь стыдливым и впечатлительным туда лучше не ездить. Еще на войне жутко.
Жутко больно, когда хоронят детей. Страшней вообще сложно что-то придумать, когда гибнут дети, а ты просто стоишь и не знаешь, что сказать их родителям. Равно как и родителям еще живых.
Жутко страшно, притом даже не за себя, а за друзей и близких, Познеру не понять, что такое сидеть на связи с 18-летней девочкой-корреспондентом, которая ревет, потому что Донецк обстреливают «Градами», а она живет на 11 этаже и если попадут, то в подвал не успеет. И тут атеистом остаться очень сложно, ибо уповаешь только на Бога.
Жутко больно, когда при встрече с человеком говоришь, что все будет нормально и прорвемся, а через месяц узнаешь, что его уже не стало. Потом он к тебе еще не раз придет во сне. Молча, с вопросом в глазах, а тебе нечего ответить…
Все эти ужасы, помноженные на десять, пережил мой дед, в ту Великую Отечественную, за которую стыдно Владимиру Жеральдому Дмитрию. Почему помноженные, а потому что он их видел и с другой стороны, оказавшись в немецком «Шталаге 2Б», который располагался недалеко от деревни Хаммерштайн, что в Восточной Пруссии. Ныне — это Зарне Жлуковски, город на северо-западе Польши. Просто напомню, как об этом рассказывал он: «Самой страшной для него стала первая зима в концлагере. Среди военнопленных свирепствовал тиф. Спали в неотапливаемых бараках, без пола и окон, вповалку. Утром немцы баграми убирали замёрзшие трупы. Кормили баландой из ботвы из сахарной свёклы и маленьким куском хлеба с опилками, который делили ниткой между
собой, чтобы не потерять ни крошки. Особенно тяжело было курящим, сигарет давали мало, и курящие часто выменивали их на свою и без того мизерную долю хлеба. Из них зиму пережил мало кто, а дед до конца жизни больше не притронется к табаку, он вживую видел, как убивает никотин. В день умирало по две сотни русских пленных. Слова дедушки впоследствии подтвердил исторический портал «След войны»: с ноября 1941 года до марта 1942 года там умерло от 40 до 50 тысяч советских военнопленных. Все они были погребены в братских могилах.
Отношение к русским как к скоту формировалось во многом усердиями коменданта лагеря, ярого нациста. Помимо голода и холода, он заботился и о «культурной программе», организовав тотализатор: брали овчарку, морили её голодом дня три-четыре, затем бросали в клетку с русским, делая ставки, - кто кого. В одном из таких боёв пришлось участвовать и дедушке. Он выиграл, но до последнего дня кричал по ночам - всегда снился один и тот же сон: клетка и голодная овчарка, почуявшая кровь…
Помимо залёгших в памяти немецких ужасах с собаками, от той зимы и весны у дедушки Гриши до конца жизни останется привычка держать сухарик в кармане. Помню, за это его постоянно ругала бабушка, когда вытряхивала крошки перед стиркой. Он объяснял, что этот сухарик не для того, чтобы его есть, а просто, когда он опускал руку в карман и чувствовал хлеб, то ему было спокойней». http://rov-niva.ru/?module=articles&action=view&id=3961
Именно поэтому, после освобождения советскими войсками у него не было вопроса, что делать дальше. Он знал, что единственный вариант добиться мира — это не переговоры, дипломатия, ООН и прочие «цивилизованные способы», а задушить гадину. Потому сел «верхом» на танк и воевал в составе 19-й механизированной Слонимско-Померанской Краснознаменной, орденов Суворова и Кутузова бригаде 1-й гвардейской танковой армии 1-го Белорусского фронта. Григорий участвовал в Восточно-Померанской операции и освобождении Гдыни, громил 10-й корпус СС, дрался за Зееловские высоты и брал Берлин.
Именно за это умерли почти тридцать миллионов человек, десятки миллионов стали калеками, миллионы детей выросли сиротами или без отцов. У них не было выбора — либо победить, либо отдать все, что было дорого выродку, который бросал русских в клетку к голодной овчарке. Победить так, чтобы 50 лет потом было страшно думать о нападении на Родину. Чтобы каждый «цивилизованный» француз, американец, британец знал, что рядовой Григорий Сабинин «может повторить», даже если придется пройти весь тот ужас снова.
А потом со страной случилось самое страшное — поколение тех, кто был готов и мог повторить ушло, а на их место из США приехали дешевые гламурные клоуны Познеры, которые в жизни ни земли не пахали, ни у станка не стояли и для который Родина «Сабининых» было диким недоразумением, «Рашкой», которая тебя сытно кормит и при этом на нее можно гадить. И вот ведь какая вещь, как только «миротворцы Познеры» здесь укоренились, за ними сразу пришла война, на которой, пусть и в роли «мерзавца журналиста» побывал уже я и увидев за что дрался мой дед и то, что будет, если у нас не останется-- тех, кто готов повторить Берлин и Париж. Для планеты ничего страшного не случится — просто нас истребят. И тот же знакомый Познера «цивилизованный французик» сморщит носик и сделает вид, что ничего не случилось, а то еще и напишет памфлет про «вековую русскую агрессию» на основании сказок гомописателя Понасенкова http://www.katyusha.org/view?id=10845.
Хочет ли не мерзавец Познер истребления 140 млн человек, как это сделали хорваты с сербами в Краине под аплодисменты его знакомого француза? Сербы ведь не могли повторить. Хочет он превращения населения в унтрерменшей, животных, недолюдей, обрекая на вымирание. Есть серьезные подозрения, что ему, как гражданину США, глубоко плевать-- и мы не сможем повторить, а он опять исчезнет за океаном, дабы оттуда учить «русский мьюжик» цивилизованности. Ему не понять, что, выходя на «Бессмертный полк», наклеивая на машины надписи, русские не хотят новой войны, им с действующими предателями бы разобраться. Не хотим мы ни жертв, ни калек ни детей-сирот. И нет у нас пока только до тех пор, пока у нас достаточно «мерзавцев», кто готов повторить, а познеры не вызывают у большинства нормальных людей лишь презрение и брезгливость.
Так вот они, ссылаясь на прошлую войну, как бы грозят противнику. «Можем повторить!» – то есть готовы снова потерять почти тридцать миллионов человек, готовы на то, чтобы еще десятки миллионов стали калеками, чтобы миллионы детей выросли сиротами или без отцов, чтобы тысячи наших сел и городов были снесены с лица земли, чтобы наша страна была отброшена на несколько десятилетий – все это мы «Можем повторить!». И еще я сказал бы ему, что такое отношение внушают людям некоторые наши политики и некоторые наши журналисты. И что вот эти люди, которые «готовы повторить» – безмозглые, мерзавцы, достойные презрения. Равно как и те, которые грозятся, что мы способны «их» превратить в «радиоактивный пепел», забывая о том, что они то же самое способны сделать с нами. Я мог бы все это сказать своему французскому приятелю, но не сказал. Потому что стыдно», — рассказал Владимир Познер на своей страничке. https://www.instagram.com/p/Bph9jvblDmz/
Как достойный презрения безмозглый мерзавец, отвечу «популярному ведущему». Правда, решительно непонятно, чего стыдиться пану Познеру, он к той войне не имеет вообще никакого отношения от слова совсем. Мать — гражданка Франции Жеральдин Люттен, отец Владимир Познер, сын эмигрантов, покинувших советскую Россию в 1922 году, работал в американской компании Metro Goldwyn. Во время войны папа Владимира Жеральдома Дмитрия Познера, как нарекли стыдливого мальчика при крещении, не пошел в сопротивление партизанить, а вместе с семьей дал по тапкам в США. https://ria.ru/spravka/20140401/1002023724.html
Если вдруг пан Познер возмутится формулировкой про столь малый героизм отца, то, во-первых, мне, как мерзавцу, можно. А во-вторых, мой дед после ужаса 1941-го и трех лет немецкого концлагеря «Шталаг 2Б» не в цивилизованную американскую зону ответственности, а как нормальный русский дикарь сел на танк и поехал громить дивизию СС, а затем брать Берлин. И вот тут, когда сын мигранта, который о войне знает по рассказам и фильмам начинает рассуждать как здесь было паршиво моей семье, то самое мягкое слово — это лицемер.
Может быть Владимир Жеральдом Дмитрий Познер уже после окунулся в горнило войны и увидел весь этот ужас? Так нет, в биографии нет ни слова про его посещение хоть одного военного конфликта. Не царское это дело в грязи лежать хоть с автоматом, хоть с камерой, из теплой уютной студии думается о высоком гораздо лучше, чем из окопов под Горловкой. Но раз уж месье решил порассуждать о войне, то стоит ему о ней рассказать, как оно происходит на самом деле. Узнать не от героя, а как раз от такого вот мерзавца, у которого на авто висит «С Днем Победы». Действительно, война от гламурной тусовки дальше чем Марс. Там нет ничего красивого, зато много грязи, мата, воняет, опять же, так что столь стыдливым и впечатлительным туда лучше не ездить. Еще на войне жутко.
Жутко больно, когда хоронят детей. Страшней вообще сложно что-то придумать, когда гибнут дети, а ты просто стоишь и не знаешь, что сказать их родителям. Равно как и родителям еще живых.
Жутко страшно, притом даже не за себя, а за друзей и близких, Познеру не понять, что такое сидеть на связи с 18-летней девочкой-корреспондентом, которая ревет, потому что Донецк обстреливают «Градами», а она живет на 11 этаже и если попадут, то в подвал не успеет. И тут атеистом остаться очень сложно, ибо уповаешь только на Бога.
Жутко больно, когда при встрече с человеком говоришь, что все будет нормально и прорвемся, а через месяц узнаешь, что его уже не стало. Потом он к тебе еще не раз придет во сне. Молча, с вопросом в глазах, а тебе нечего ответить…
Все эти ужасы, помноженные на десять, пережил мой дед, в ту Великую Отечественную, за которую стыдно Владимиру Жеральдому Дмитрию. Почему помноженные, а потому что он их видел и с другой стороны, оказавшись в немецком «Шталаге 2Б», который располагался недалеко от деревни Хаммерштайн, что в Восточной Пруссии. Ныне — это Зарне Жлуковски, город на северо-западе Польши. Просто напомню, как об этом рассказывал он: «Самой страшной для него стала первая зима в концлагере. Среди военнопленных свирепствовал тиф. Спали в неотапливаемых бараках, без пола и окон, вповалку. Утром немцы баграми убирали замёрзшие трупы. Кормили баландой из ботвы из сахарной свёклы и маленьким куском хлеба с опилками, который делили ниткой между
собой, чтобы не потерять ни крошки. Особенно тяжело было курящим, сигарет давали мало, и курящие часто выменивали их на свою и без того мизерную долю хлеба. Из них зиму пережил мало кто, а дед до конца жизни больше не притронется к табаку, он вживую видел, как убивает никотин. В день умирало по две сотни русских пленных. Слова дедушки впоследствии подтвердил исторический портал «След войны»: с ноября 1941 года до марта 1942 года там умерло от 40 до 50 тысяч советских военнопленных. Все они были погребены в братских могилах.
Отношение к русским как к скоту формировалось во многом усердиями коменданта лагеря, ярого нациста. Помимо голода и холода, он заботился и о «культурной программе», организовав тотализатор: брали овчарку, морили её голодом дня три-четыре, затем бросали в клетку с русским, делая ставки, - кто кого. В одном из таких боёв пришлось участвовать и дедушке. Он выиграл, но до последнего дня кричал по ночам - всегда снился один и тот же сон: клетка и голодная овчарка, почуявшая кровь…
Помимо залёгших в памяти немецких ужасах с собаками, от той зимы и весны у дедушки Гриши до конца жизни останется привычка держать сухарик в кармане. Помню, за это его постоянно ругала бабушка, когда вытряхивала крошки перед стиркой. Он объяснял, что этот сухарик не для того, чтобы его есть, а просто, когда он опускал руку в карман и чувствовал хлеб, то ему было спокойней». http://rov-niva.ru/?module=articles&action=view&id=3961
Именно поэтому, после освобождения советскими войсками у него не было вопроса, что делать дальше. Он знал, что единственный вариант добиться мира — это не переговоры, дипломатия, ООН и прочие «цивилизованные способы», а задушить гадину. Потому сел «верхом» на танк и воевал в составе 19-й механизированной Слонимско-Померанской Краснознаменной, орденов Суворова и Кутузова бригаде 1-й гвардейской танковой армии 1-го Белорусского фронта. Григорий участвовал в Восточно-Померанской операции и освобождении Гдыни, громил 10-й корпус СС, дрался за Зееловские высоты и брал Берлин.
Именно за это умерли почти тридцать миллионов человек, десятки миллионов стали калеками, миллионы детей выросли сиротами или без отцов. У них не было выбора — либо победить, либо отдать все, что было дорого выродку, который бросал русских в клетку к голодной овчарке. Победить так, чтобы 50 лет потом было страшно думать о нападении на Родину. Чтобы каждый «цивилизованный» француз, американец, британец знал, что рядовой Григорий Сабинин «может повторить», даже если придется пройти весь тот ужас снова.
А потом со страной случилось самое страшное — поколение тех, кто был готов и мог повторить ушло, а на их место из США приехали дешевые гламурные клоуны Познеры, которые в жизни ни земли не пахали, ни у станка не стояли и для который Родина «Сабининых» было диким недоразумением, «Рашкой», которая тебя сытно кормит и при этом на нее можно гадить. И вот ведь какая вещь, как только «миротворцы Познеры» здесь укоренились, за ними сразу пришла война, на которой, пусть и в роли «мерзавца журналиста» побывал уже я и увидев за что дрался мой дед и то, что будет, если у нас не останется-- тех, кто готов повторить Берлин и Париж. Для планеты ничего страшного не случится — просто нас истребят. И тот же знакомый Познера «цивилизованный французик» сморщит носик и сделает вид, что ничего не случилось, а то еще и напишет памфлет про «вековую русскую агрессию» на основании сказок гомописателя Понасенкова http://www.katyusha.org/view?id=10845.
Хочет ли не мерзавец Познер истребления 140 млн человек, как это сделали хорваты с сербами в Краине под аплодисменты его знакомого француза? Сербы ведь не могли повторить. Хочет он превращения населения в унтрерменшей, животных, недолюдей, обрекая на вымирание. Есть серьезные подозрения, что ему, как гражданину США, глубоко плевать-- и мы не сможем повторить, а он опять исчезнет за океаном, дабы оттуда учить «русский мьюжик» цивилизованности. Ему не понять, что, выходя на «Бессмертный полк», наклеивая на машины надписи, русские не хотят новой войны, им с действующими предателями бы разобраться. Не хотим мы ни жертв, ни калек ни детей-сирот. И нет у нас пока только до тех пор, пока у нас достаточно «мерзавцев», кто готов повторить, а познеры не вызывают у большинства нормальных людей лишь презрение и брезгливость.
Комментариев нет:
Отправить комментарий